«Однажды подруга предложила мне сходить в ”необычное место”» — как дочь японского социалиста стала женой православного священника

Приблизительное время чтения: 7 мин.

— Мне было 17 лет, когда я впервые посетила Советский Союз. Отец был членом Социалистической партии Японии, несколько раз приезжал в страну и однажды взял меня с собой. Это было мое первое путешествие за границу — кажется, в 1976 году. Мы встретили тот Новый год в Хабаровске — термометр показывал 20 градусов ниже нуля. Для меня это был шок. В такой холод я боялась даже дышать, но, к моему удивлению, местные были энергичными и веселыми. Так я узнала о мире, где все по-другому.

Для моего папы, как члена партии, Советский Союз был идеальным государством. Помню, в его кабинете была маленькая картинка — человек на красном фоне стоит перед народом. На обратной стороне — незнакомые для меня в то время буквы. Потом я узнала, что человек с картинки — Ленин, который выступает на площади. У папы была искренняя любовь к русским. Наверное, это было необычно для среднестатистической японской семьи: моих сверстников родственники обычно брали с собой во Францию, Англию или Америку, а меня — в Советский Союз. Благодаря отцу и этим поездкам я унаследовала любовь к России и русским. Теперь, спустя много лет, я понимаю, что эта любовь и помогла принять решение изучать русский язык в университете. Кстати, мое самое любимое слово в русском языке — православие. Только через это слово можно понять Россию.

Однажды, в студенческие времена, моя подруга предложила сходить в «необычное место». Этим местом оказался православный храм в центре Токио, недалеко от нашего университета. Позже я узнала, что это храм Подворья Русской Православной Церкви. Меня сразу поразила красота богослужения — так искренне, тепло и по-родному. Через эту красоту я начала понимать, что такое христианство. А когда мне было что-то неясно, я обращалась к священникам за объяснениями. До сих пор не могу сказать, что понимаю полностью все. У православия 2000-летняя история, догматика и святоотеческое предание — эти глубина и ширина огромны для одной человеческой жизни. Думаю, Бог открывает каждому человеку столько, сколько тот может вместить в свою душу. Вскоре после прихода в храм я приняла Крещение и стала петь на клиросе.

Как-то раз к нам приехала делегация из России, и один из гостей сделал мне комплимент: «С таким голосом нужно учиться на регентском отделении в Ленинградской духовной академии!». С этого момента учеба в Академии стала моей мечтой. Конечно, родители были в шоке, но в итоге отпустили: «Если хочешь сделать что-то серьезное — лучше попробуй, а иначе будешь жалеть об этом всю жизнь», — сказал отец. Так я улетела в Ленинград учиться регентскому мастерству — это было в 1985 году.

Учиться было непросто. Первые полгода я практически все время болела — организм не мог привыкнуть к климату. А подготовка к богослужениям у меня, в отличие от моих однокурсниц, занимала огромное количество времени. Преподаватели с пониманием ко всему относились и помогали мне готовиться к практике, за что им огромное спасибо.

Когда я училась на втором курсе, в Ленинград приехал новый правящий архиерей — митрополит Алексий (Ридигер), который позже стал Патриархом. Вместе с ним прибыл и его иподиакон Николай Дмитриев. В то время я его совсем не знала, но видела, что передо мной порядочный и благородный человек. Впервые мы с ним поговорили на Новый год в 1987-м — для студентов организовали небольшой праздничный вечер, и после него мы вышли погулять в сад Александро-Невской лавры. Так вышло, что я шла рядом с ним. Помню, мы говорили о монашестве — в то время об этом думал и Коля, и я. Оказалось, что у нас очень схожие взгляды на духовную жизнь. Мы часто стали гулять вместе, и через какое-то время решили, что хотим быть семьей, повенчаться. На брак нас благословил мой духовный отец, протоиерей Василий Ермаков и дорогой мне отец Иоанн (Крестьянкин), у которого я была в Псково-Печерском монастыре несколько раз.

Мои родители не сильно удивились тому, что их зять — будущий священник. Все-таки я училась в Духовной академии, и это было вполне ожидаемо. Они скорее удивились самому факту, что я вообще выхожу замуж — родители были в курсе моих мыслей о монашестве. Так что они очень обрадовались новостям.

В 1992 году мы переехали в Японию — Николай к тому моменту уже был священником. Дело в том, что я сильно болела, врачи не могли мне помочь, да и положение дел в стране в начале 1990-х было нестабильное. Поэтому мы решили переехать к моим родителям в Мацумото. Вспоминая это время, отец Николай говорил: «Если бы у меня не было опыта жизни в японской провинции, то я бы не смог понять тонкости японского менталитета и языка». Он быстро стал известным человеком — помимо совершения богослужений он преподавал русский язык, журналисты брали у него интервью, а издательства предлагали писать книги о себе. Кстати, в 2001 году вышла его книга «Русские-японцы: мы точно поймем друг друга! Сердечные эссе отца Николая, который боится черных кошек».

Мне кажется, что японцы и русские очень похожи. И те, и другие — люди душевные и деликатные, не чуждые поиска духовных ценностей. Если говорить про различия, то я иногда чувствую, что русские — исторически народ охотников, а японцы — земледельцы. А вот отец Николай говорил так: «Если для японца написать подробную инструкцию, как стать святым, то он будет соблюдать все тонкости документа и в итоге им станет. А у русских православие “в генах” — главное, подтолкнуть в нужном направлении». Если говорить о русском народе в целом, то для меня он очень отличается своей музыкальностью.

Отец Николай выучил японский язык самостоятельно, меня о помощи просил не часто — у него была своя методика. Японские иероглифы — как картинки, передают смысл, но не произношение. Кроме того, один и тот же иероглиф может читаться по-разному в зависимости от сочетания с другими иероглифами. Святой Николай Японский в 1868 году писал святому Иннокентию (Вениаминову): «Первые годы много времени истрачено мною на испытание разных методов изучения японского языка, так как этот язык поразительно труднейший на свете». Отец Николай составлял для себя богослужебные книги на японском по ночам, когда я уже спала.

Японцам нравилась скромная и вежливая манера отца Николая и его нежная улыбка. Конечно, в первое время ему было многое непонятно и удивительно, в первую очередь язык. А вот с японской кухней все было проще — она ему очень нравилась. Отца Николая поражало, как японцы живут зимой: здесь нет системы городского центрального отопления, люди сами ставят себе небольшие грелки в каждую комнату и включают только тогда, когда в помещении есть человек. Русским жить в японских домах не очень уютно. На улице зимой все одеты намного легче, чем привыкли в России, поэтому отец Николай сильно выделялся в своем зимнем пальто и большой шапке.

В 2008 году отец Николай стал служить в храме в городе Хакодате. Это то самое место, где в 1861 году начал свое служение равноапостольный Николай Японский, став настоятелем храма при консульстве Российской империи. В 2012 году здесь мы встречали Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, который прилетел из России с пастырским визитом.

Мне до сих пор сложно говорить о кончине отца Николая. 9 июня 2019 года он перенес сердечный удар — прямо во время литургии в церкви в Хокуто. Через несколько дней, 13 июня, в больнице города Хакодате он скончался. Архиепископ Сендайский Серафим (Цудзиэ) возглавил отпевание в хакодатском храме. Отца Николая похоронили на православном кладбище города.

Я думаю, что Бог меня оставил здесь, на земле, для поминовения отца Николая. После его смерти я была растеряна, я не понимала наши новые с ним отношения. Он ведь всегда говорил: «Муж и жена — едины». Тогда почему он ушел из этого мира, а я осталась одна? Потом подумала: все равно супруги остаются душой едины, даже когда одного из них уже нет в живых. Брак ведь совершается не на земле, а на Небе. Сейчас, когда у меня появляется какой-то вопрос, то я спрашиваю отца Николая, как мне поступить. И он мне отвечает.

Благодарим за помощь в подготовке материала Ирину Носову, благодарим Светлану Ямазаки за предоставленные фотографии.
Текст подготовил Кирилл Баглай

журнал Фома